Под грифом "секретно"
В конце прошлого года в Смоленской области создана общественная организация ветеранов подразделений особого риска. Люди, прошедшие полигоны ядерных испытаний, только в 92-м году получили официальный статус, долгое время они жили под подпиской о неразглашении мест службы, одновременно не получая никакой компенсации за потерянное здоровье. Что же это за зона риска? Наш собеседник – ветеран этого подразделения Анатолий КОРОВЧЕНКО.- Анатолий Егорович, на сайтах общественных организаций, объединивших ветеранов подразделений особого риска в различных городах, очень много негативных высказываний по поводу такого длительного забвения со стороны государства в адрес людей, положивших своё здоровье на полигонах Семипалатинска, Новой Земли, Капустина Яра.
- Первыми признали необходимость оказания социальной помощи ликвидаторам Чернобыля. О нас вспомнили только в 90-х. Лично я служил на полигоне в Семипалатинске в 1962-64 годах. Кроме того, мы давали подписку на 25 лет, что не будем говорить, где были и что видели. Объект был настолько засекречен, что и адрес у него был Москва-400. Теперь фактически невозможно доказать по законодательству, что мы пострадали от радиации, что наши заболевания напрямую связаны с полученной дозой облучения.
- Для вас это были годы службы в армии. Но сразу ли поняли, что попали на засекреченный объект?
- Да нет, нас с Урала привезли целый эшелон, около тысячи человек. Куда едем, никто никому не объяснял. Часть наша именовалась общевойсковой, пехота, одним словом. Самое интересное, что относились мы к Московскому военному округу, рядом с нами служил стройбат – они относились к Туркменскому военному округу. У них была форма именно для южных войск, а у нас – как в средней полосе: и мы в жару ходили в сапогах, наглухо застёгнутых гимнастёрках. Кстати, родственники многих солдат, не предполагая, что Москва-400 находится в Казахстане, приезжали в Подмосковье искать эту часть, чтобы повидаться. За нами, конечно, quot;присматривалиquot;, письма читали. Об этом мы узнали, когда один мой хороший друг в своём письме домой в чёрных красках расписал все тяготы службы, а вскоре его вызвали в особый отдел и таких quot;чертейquot; там дали, что он долго корил себя за бездумный поступок.
- Наверное, тогда при минимуме знаний плохо себе представляли, что такое радиация и как она аукнется потом?
- Представьте себе идеальную погоду: солнышко светит, птички поют, благоухает природа, и ты не чувствуешь явного вмешательства в свой организм. Единственная наша защита была – quot;лепестокquot;, который выдают малярам для покраски. Не все понимали, что одевать его надо обязательно. Я пошёл в армию немного старше других, потому сам не снимал средство защиты и сослуживцам советовал то же самое. Если заражённая пыльца попадала вовнутрь, последствия были явные.
- Сегодня многие данные по Семипалатинскому ядерному полигону рассекречены. О масштабе этого испытательного полигона говорит тот факт, что с 1949 по 1989 годы здесь было произведено не менее 468 ядерных испытаний, из которых 125 атмосферных и 343 испытания ядерных взрывов под землей. Если отвлечься от темы экологии, то можно сказать, что вы присутствовали при проведении серьёзных научных испытаний. Кстати, последние данные так и остаются под грифом quot;секретноquot;.
- Да, в испытаниях были задействованы фактически все научно-исследовательские институты, работающие над этой тематикой. Вся профессура присутствовала при проведении взрывов. За неделю до этого на площадке строились катакомбы, устанавливались регистрирующие датчики. Наша задача – вырыть траншеи, от датчиков связь провести в шахты, потом засыпать. На следующий день после взрыва мы возвращались на объект. Перед нами шли дозиметристы, выставляли знаки степени заражённости. Нам выдавали счётчики Гейгера, а когда возвращались из заражённой зоны, у нас их забирали. Если норма была превышена, солдата отправляли в гарнизон, если очень превышена – на лечение. Вообще, по молодости на многие вещи не обращаешь внимания. Лет через пять после армии начались проблемы с суставами.
- Анатолий Егорович, картина ядерного взрыва впечатляет, даже когда наблюдаешь её по телевизору. Что чувствовали вы там, находясь в непосредственной близости к месту событий?
- Желание увидеть всё своими глазами превышало понимание всех необходимых ограничений. Весь личный состав укладывали в лощину, стоял динамик, который оповещал, через сколько времени произойдёт взрыв. Они были двух типов - бомбу либо сбрасывали с самолёта, либо ставили на растяжках на площадке. Самолётов обычно появлялось два, кто из них сбрасывал настоящую бомбу, а кто болванку, лётчики не знали. Картина появления ядерного quot;грибаquot; очень впечатляюща. Потом идёт ударная волна, очень мощная. Перед взрывом в казармах открывались окна и двери, иначе всё выбивалось, хотя расстояние от места взрыва было приличным. Мощь страшенная! Кстати, во время взрывов проводили испытания над животными, оставляя у техники привязанных овец или собак. Видеть, что произошло с живыми организмами после взрыва, - очень неприятная картина.
- Наверное, только соприкоснувшись так близко с понятием quot;взрыв атомной бомбыquot;, можно до конца осознать, насколько страшным и опасным оружием овладело человечество.
- Даже всерьёз принимать разговоры о применении ядерного оружия трудно. Иметь его в арсенале можно для того, чтобы показать, что мы тоже сильные, то есть для равновесия сил. Мне кажется, что, находясь в здравом уме, человек никогда не даст приказ о применении ядерного оружия.
- Вы действительно выполнили все требования подписанных бумаг о неразглашении секретов воинской службы?
- Да, я ничего не рассказывал своим родственникам. Мы выполняли поставленные задачи. Дали команду – поехали, не чувствуя в этом геройства.
- А с годами пришло осознание того, что, пользуясь неведением людей, государство использовало их, не приняв адекватных мер для восстановления подорванного радиацией здоровья?
- Именно это и угнетает больше всего. Если бы сразу некоторые вещи были запрограммированы в плане социальных гарантий, определённого лечения, сегодня не приходилось бы столько сил тратить на поддержание здоровья. Несмотря на принятое на уровне закона решение о разработке специальной медицинской программы для восстановления здоровья ветеранов подразделений зоны особого риска, оно и теперь остаётся только на бумаге. Правда, с 1995 года в Петербурге существует госпиталь для ветеранов подразделений особого риска. Я трижды проходил там лечение. Большинство, кто приезжает в госпиталь, преследует цель установить факт потери здоровья от радиоактивного облучения. Лично мне в этом направлении, как говорится, ничего не светит, поскольку нет документального подтверждения, что после армии я по причинам облучения обращался в медицинские учреждения. Так что приходилось проходить общий курс лечения.
Помимо прочего, 122-й закон льготы как чернобыльцев, так и ветеранов нашего подразделения значительно урезал. Социальные вы¬платы никак не компенсируют те льготы, которые мы имели когда-то. Санаторно-курортное лечение было обязательным. Да и перечень лекарств, признанных льготными, можно назвать убогим.
- Другими словами, признав существование категории граждан, потерявших своё здоровье от радиационного облучения, государство так и не смогло определиться со степенью своей ответственности. Тем не менее, Анатолий Егорович, вы всю свою жизнь выполняли поручения партии на самых ответственных постах.
- У меня действительно насыщенная биография. После армии через некоторое время по семейным обстоятельствам переехал в Киргизию, где отработал десять лет, начиная с начальника цеха, затем работал заведующим промышленным отделом горкома партии. Когда многие сослуживцы начали переезжать в Россию, уехал в Гагарин. Там, работая в горкоме партии, сразу же окунулся в работу Всесоюзного строительного отряда. Как куратор деятельности стройотрядов в Гагарине общался со многими столичными работниками ЦК, министрами. В Гагарине познакомился со многими знаменитыми артистами, писателями. Это была яркая, интересная страница биографии. Первым секретарём горкома партии в Ярцево я был назначен по решению руководителя обкома партии
И.Е. Клименко, поскольку был по специальности металлург, а в те годы в Ярцеве строился металлургический гигант. Затем с нуля пришлось организовывать работу отделения Пенсионного фонда, где проработал руководителем 15 лет.
- Когда человек настроен на позитив, всё в его жизни складывается по-другому. Сегодня глупо спрашивать, что изменили бы в своей жизни, если бы была такая возможность. Кто-то всегда рискует собой ради благополучия других. Остаётся пожелать как можно больше физических и моральных сил на долгие годы!
