ЕГЭ: что-то среднее между пылесосом и лотерейным барабаном
Одиннадцатый год существования единого госэкзамена (ЕГЭ) заставляет всерьёз задуматься об эффективности тестовой системы.ЕГЭ и КИМы: кнуты и пряники
Единый госэкзамен в Смоленской области ввели в 2003 году. Первый же эксперимент прошел в нескольких регионах двумя годами ранее. В сентябре 2011 года, к десятилетию единого государственного экзамена – ЕГЭ, было много публичных суждений о нём в печати. ЕГЭ назывался «симптомом болезни» с уточнением, что «70 процентов старшеклассников неспособны анализировать информацию». Одной из причин того, что ученики потеряли способность к простейшим формам исследовательской работы, называлось «неумелое внедрение ЕГЭ».
В период предвыборной кампании по избранию на должность Президента России в 2012 году высказано немало сомнений относительно эффективности ЕГЭ. Общество услышало мнение руководителей страны о том, что ЕГЭ и его результаты нужны, но это не единственный показатель оценки качества нашего общего образования. Отменять «единый», похоже, не собираются, поэтому целесообразно вспомнить его десятилетний путь.
Единый государственный экзамен – ЕГЭ – установлен приказом Минобразования России №645 от 27.02.2001 года «Об утверждении Положения о проведении единого государственного экзамена». В «Положении» нет определения того, чем является ЕГЭ. Поэтому уместно привести его значение: «Единый государственный экзамен представляет собой форму объективной оценки качества подготовки лиц, освоивших образовательные программы среднего (полного) общего образования, с использованием заданий стандартизированной формы (контрольных измерительных материалов), выполнение которых позволяет установить уровень освоения ими федерального компонента государственного образовательного стандарта среднего (полного) образования».
«Пряник» – это образное выражение материального стимулирования. Оно было заложено в саму идею ЕГЭ. Предполагалось, что результаты госэкзамена будут документом для конкурсного зачисления в вузы, да ещё абитуриент придёт с приданым ¬– финансовым обязательством государства.
«Государственное именное финансовое обязательство – ГИФО#8195;– свидетельство о результатах сданного гражданином единого государственного экзамена с соответствующей записью, удостоверяющей категорию финансового обязательства, являющееся основанием для предоставления вузу бюджетных средств на обучение в нём этого гражданина в течение всего срока в соответствии с государственным образовательным стандартом».
В печати новшество назвали ваучером на образование. Минфин, Минобразование в 2002 году подработали методику планирования и финансирования расходов федерального бюджета, и получилось, что баллы по ЕГЭ, переведённые в отличную оценку, по ГИФО составили бы 9375 рублей. Хорошисту дали бы с собой в вуз 7000 рублей, третий понижающий уровень был бы оценен в 3750-3000 рублей, а троечник имел бы 700 рублей. Школьник, получивший по баллам ЕГЭ «неуд», но у кого в аттестате всё-таки «уд», не получит из госбюджета ни копейки. По условиям эксперимента все выпускники 2002 года школ Чувашии, Якутии, Марий Эл получили ГИФО. Эксперимент по плану длился два учебных года в шести вузах данных республик. Вузы-экспериментаторы были обязаны принимать на абсолютный бюджет 50% обучаемых. То есть половина зачисленных учится без доплаты. Фишка Минфина была в том, что «средства, передаваемые в вуз в виде ГИФО, будут включать не все издержки, а лишь зарплату преподавателей и начисления на неё. В целом подушное финансирование составит 45% от всего финансирования вуза, которое пойдёт одной строкой» («РГ», 14.02.2002). Вузы, согласившись на эксперимент, по факту получили отличника с приданым 12,5 тысячи рублей, хорошиста ¬с 7,2 тысячи рублей. Троечник принёс 700 рублей. При стоимости обучения 60-75 тысяч рублей и обязательствах не брать доплату с 50% зачисленных вузы были вынуждены поднять плату за обучение остальных, т.е. содержать бюджетные места за счёт договорников. Надо ли говорить, что ценовую конкуренцию за студентов на второй год эксперимента они проиграли. Однако жертвы участников эксперимента были не напрасны. Уже в 2004 году стало ясно, что форма подушного финансирования не может быть единственной. Эксперимент не продлили.
У министров не забалуешь…
В 2010 году идея ожила в виде «ЕГЭ для ректора». Общественность оповестили, что вузам за обучение на бюджетных местах будут «осуществлять финансирование с учётом баллов вновь принятых по ЕГЭ». Но на деле оказалось, что самые низкие баллы у принятых в вузы, направления которых соответствуют пяти пунктам модернизации. Получилось бы, что подготовку специалистов по новым технологиям нужно поощрять, по баллам «ЕГЭ для ректора» – наказывать. Но, как говорится, у наших министров не забалуешь. И вот уже есть приказ №2257 от 2.09.2011 «О целевых показателях эффективности работы бюджетных образовательных учреждений, находящихся в ведении Мин¬обрнауки РФ». Контрольные цифры приёма и бюджетного финансирования будут зависеть в числе других показателей и от этих баллов. Против 2002 года новшество 2012-го в том, что оплачиваться будут все издержки. Однако контрольные цифры приёма необходимо выиграть по конкурсу. Ужесточение требований к платному обучению в вузе в том, что каждое его платное место должно стоить столько же, что и бюджетное; к примеру, бюджетное#8195;– 75 тысяч, платное#8195;– тоже 75 тысяч.
По отношению к школьникам величина «пряника» уменьшилась. В 2007, 2008 годах при сдаче ЕГЭ по баллам мог быть «неуд», а в аттестат ставили «уд», и его выдавали. Мотивация обучения с 2009 года в том, чтобы получить аттестат, а не справку с прочерком по предмету вместо оценки: «Лицам, не завершившим образование данного уровня, не прошедшим государственной итоговой аттестации или получившим на государственной (итоговой) аттестации неудовлетворительные результаты, выдаётся справка установленного образца об обучении в образовательном учреждении» (№17-ФЗ, 9.02.2007). Повторная аттестация не ранее чем через год».
Кнут в качестве внеэкономического принуждения к изменению ценностей преподавания загулял над головами педагогов особенно с 2009 года в виде жёсткой позиции Минобрнауки. «Плохие отметки за ЕГЭ грозят в первую очередь именно тем, кто учит, а не тем, кто учится». «Качество преподавания в школе будут проверять по результатам ЕГЭ, которые показывают ученики». «Плюс в том, что экзамен принимает не тот учитель, который преподавал у выпускника». «Идея независимой экспертизы, заложенная в ЕГЭ, хороша». Нашли топор под лавкой! Как будто в прошедшие времена были оценки качества обучения, не зависимые от знаний выпускников. Только раньше учитывалось, что 60 баллов для одного ребёнка подвиг, а для другого 100 баллов в удовольствие, и это у одного и того же учителя. По факту вряд ли кого-то из учителей оштрафовали за низкие баллы, но угроза наказания, да ещё в ультимативной форме, сыграла роль разрушительной инновации. Исследователи через восемь лет от начала практики ЕГЭ констатировали: «Учитель уже не учит своему предмету, резко сокращая всё, что не входит в тексты. Он учит сдавать ЕГЭ, который вообще стал самостоятельной дисциплиной. ЕГЭ поглощает огромные деньги, но снижает уровень образования».
Аргумент главного начальника образовательного министерства, получающего зарплату в месяц раз в 15 большую, чем осуждаемый им учитель, однозначный: «25 процентов школьных учителей не могут сдать тесты ЕГЭ». Что ж, попробуем сдать «единый» по географии в 2004 году. Вопрос-задание: «Расположите перечисленные страны в порядке возрастания в них естественного прироста (на тысячу жителей): А. США. Б.#8195;Дания. В. Кувейт. Г. Бразилия. Буквы, соответствующие выбранным вариантам, запишите в алфавитном порядке без пропусков и знаков препинания». Правильный ответ: БАГВ. Здесь не может быть алфавитного порядка. Задание и требование к его выполнению противоречат друг другу.
Учебники конкурируют
Удар по выполнению основной воспитательной и образовательной функции учителей нанесла конкуренция за деньги родителей и госбюджета на рынке учебников. Одновременно в борьбу включились 95 издательств. Реакция на рыночные обстоятельства со стороны Минобрнауки была в виде публикации списка учебников, прошедших экспертизу. Количество издательств, конкурирующих в этом сегменте рынка за рубль ученика-потребителя, сократилось с 95 до 40. В 2012 году, седьмой год подряд, публикуется федеральный перечень учебников, рекомендованных и допущенных Минобрнауки РФ к использованию в образовательном процессе в общеобразовательных учреждениях, имеющих государственную аккредитацию на 2012-2013 учебный год. Всего в перечне 2499 учебников. На 2010-2011-й их было 1470, на 2011-2012-й – 1771. Это что, наука развивается не по дням, а по часам? Нет, конечно. Суммарный спрос на рынке учебников вместе с пособиями и методичками эксперты оценивают примерно в сумме 8-10 миллиардов рублей. Школы и родители покупают дорогие учебники, даже если они с ошибками.
Итак, школьник попадает в вуз. Здесь ему не страшна «стандартизированная форма аккредитационных педагогических измерительных материалов». Допустим, тест-задание требует дописать фразу одного из экономистов-классиков: «Труд#8195;– отец богатства, а земля#8195;– его…». Отвечает, как написано в учебниках, удостоенных премий. Правильно, что «земля#8195;– его мать». Получает от компьютера ноль баллов. Оказывается, составитель КИМов (контрольно-измерительных материалов) читал другой учебник, где написано: «земля – мать его».
Нагрузка, нервотрёпка, ажиотаж
Идут годы, психологи по итогам своих исследований утверждают, что «бесспорна избыточная психологическая нагрузка, нервотрёпка и ажиотаж вокруг самой процедуры проведения ЕГЭ», и наивно полагают, что о достоинствах аттестационных характеристик можно спорить. Как спорить, если по истечении многих лет содержание КИМов «апелляции не подлежит». Составителям увесистый «пряник». Бесполезно доказывать, что вопрос поставлен неправильно, что выполнение абсурдного задания не входит в школьный курс. Испытуемые бесправны перед диктатурой компьютера. Здесь изначально не действует закон о защите прав потребителей.
Пожалуй, можно подвести некоторые итоги. На заре XXI века Минобразования застолбило себе монополию, обеспечив своим исполнителям материальное стимулирование, которое не зависит от конечного потребителя. Этот «пряник» оборачивается «кнутом» для учителя и педагогического сообщества. «Кнутом» по факту морального давления, которое не могло не перейти в подмену ценностей учебного процесса.
«Положение о государственном контроле (надзоре) в сфере образования» (№164 от 11.03.2011) не предписывает абсолютизации тестирования. Однако при фактическом обслуживании для аккредитации вузов профессорско-преподавательский состав попадает в худшие условия, чем школьные учителя. Кнут ждёт каждого, чей курс, предмет попал под тестирование. Профессора-лектора поневоле оценивают именно по результатам компьютерных баллов. Откуда руководство вузов может знать, что тесты с ошибками именно по такой-то дисциплине. Вероятно, есть тесты-задания, где всё на уровне лучшего исполнения федеральных стандартов. Худшее положение в вузах, чем в школах, потому что безразмерный рынок учебников содержит книги слабо отрецензированные. Составители тестов анонимные. Апелляции неизвестно кому предъявлять, да они и не принимаются.
Сельские школьники перестали быть «источником финансирования» по месту жительства с родителями. Школы частично закрыли. Мы-то думали, что обучаемый во всех видах школ является самодостаточной личностью, которую нужно воспитывать и обучать, а оказывается, это «поголовье» – «источник финансового благополучия». Образование не может быть бизнесом.
